Человек, который не хотел любить (ЛП) - Страница 15

Камера медленно движется и фокусируется на двери квартиры. Он останавливается. На первом плане появляется рука, нажимающая на звонок. В доме Сара заканчивает сервировать обеденный стол и пересекает гостиную.

«Уже иду».

Она подходит к двери и открывает, даже не спросив, кто там. Видит перед собой огромный букет красных роз в сочетании с маленькими белыми цветочками. И вдруг появляется Танкреди.

«Привет... Мы можем забыть о той ночи?»

Сара молча стоит перед ним. Камера медленно проходит на первый план. Музыка подчёркивает ожидание её ответа.

Танкреди бросил взгляд на ежедневник на столе.

— Ты говоришь о вечере двадцать восьмого, правда?

— Да.

Он пробежал по странице указательным пальцем, чтобы посмотреть, не назначено ли у него на это время никаких дел. Встреча в клубе, но ничего важного. На самом деле, он вспомнил, что уже отменил её. Затем он снова стал думать о предыдущей сцене с цветами в руках:

«Нет. Мы не можем забыть».

Танкреди вздохнул.

— Мне жаль, Давиде. Только что посмотрел своё расписание и вижу, что буду за границей. Может, в другой раз.

— Какая жалость.

— Передавай от меня привет Саре и скажи ей, что мне очень жаль.

— Конечно.

Они отключились. Давиде даже хотелось сказать: «Сара так и думала».

— Ну что, он придёт или нет? — появилась за его спиной Сара.

— Нет, да я и сам потом вспомнил, он мне уже об этом говорил... Он будет занят.

Сара улыбнулась.

— Вот видишь? Он не хочет видеть нас вместе.

Давиде подошёл к ней и стал поворачивать к себе лицом, обнимая.

— Милая, пожалуйста, не сходи с ума по этому поводу. Танкреди – мой лучший друг, и он никогда не поступил бы так.

— Так – это так?

— Не возненавидел бы тебя и не стал бы избегать.

Сара немного задержалась с ответом.

— Знаешь, вполне возможно. Иногда динамика отношений непредсказуема.

Давиде отпустил её и сел на диван. Взял пульт от телевизора и включил его.

— Честно говоря, я всегда думал, что это тебе не нравится Танкреди.

— Почему?

— Не знаю, просто интуиция. С одной стороны, мне было стыдно, но другой это меня радовало.

— Почему это?

— Потому что я думал: «Всё-таки есть в мире женщина, которой не нравится Танкреди, которую он даже бесит». Если бы он тебе нравился, возможно, ему было бы наплевать на нашу дружбу, на нашу с ним. Он мог бы закрыть на это глаза, и ты тоже стала бы частью его личной коллекции... — тогда он посмотрел на неё и улыбнулся. — Я бы умер, если бы такое случилось.

А Сара молчала посреди гостиной. Давиде не отрывал от неё глаз. Прошло уже столько времени в молчании, что ситуация начинала казаться странной. И она спросила себя, получится ли у неё выкрутиться.

— Он не бесит меня. Просто он мне безразличен. Скажем так: мне не нравится, как он себя ведёт в некоторых обстоятельствах. В любом случае, он ведь твой друг, а если тебя это совсем не волнует...

Сказав это, она ушла на кухню. Давиде переключил канал, а затем решил добавить кое-что ещё.

— Вспомни, что многое изменилось после истории с его сестрой!

Сара села за стол. Она вдруг почувствовала пустоту внутри себя. Именно с того дня она начала его любить, она хотела заполнить его одиночество. Прошло уже несколько лет, однако страсть Сары не уменьшилась. И она не знала, случится ли это когда-нибудь. Но было кое-что, в чём она была твёрдо уверена: Давиде, её муж, был отличным агентом по недвижимости, но при этом – худшим в мире психологом.

— Не так. Разве ты не видишь, что не соблюдаешь темп?

София глубоко вздохнула. С Джакопо было нужно терпение. Огромное терпение. Но эти уроки были важными, к тому же, ей нужно было зарабатывать.

— Просто мне это кажется слишком медленным, учительница...

София улыбнулась.

— Но если он так написал это произведение, сочинил его и так себе представил, это значит, что ему нравилось именно в таком темпе, тебе не кажется? Сосредоточься, здесь темп черных шестьдесят! И вот являешься ты, через двести лет после того, как Моцарт написал свою Сонату в до мажоре, и играешь её так, словно находишься на гонках «Формулы 1». Имей в виду, что даже великие пианисты исполняют это произведение в очень медленном ритме. Медленном и поэтому чудесном, Джакопо.

Джакопо улыбнулся. София нравилась ему. Она была не такой, как все остальные его учителя: она была милой и, к тому же, моложе. А главное – красивей.

— Ла-а-адно... — Джакопо протянул это слово. — Но сейчас многие классические произведения играют, меняя темп, и получается круто! Ты хоть раз слышала, как Canon играет Funtwo на электрогитаре? И в моей последней видеоигре тоже безумная музыка, хочешь послушать?

Он поднялся, засовывая руку в карман брюк, словно собирался достать грандиозный подарок.

— Ладно, — сказала София, заставляя его сесть на место. — Но твоим родителям не понравится, если я буду играть тут с тобой в видеоигры...

— Да... Да ещё проигрывать мне.

— Конечно, и мне не нравится проигрывать. Больше всего на свете они хотят, чтобы к Рождеству ты научился играть хотя бы одно произведение от начала и до конца, не делая слишком много ошибок. И на данный момент... — она потрепала его по голове, — это кажется мне маловероятным. Давай, можешь атаковать анданте, — София указала ему на нотный стан в верхней части страницы. — И придерживайся ритма.

— Хорошо, — Джакопо сконцентрировался на этом отрывке и начал играть. Время от времени он вздыхал, выпячивал губу, чтобы сдуть волосы с лица. Это София оставила их так, потрепав его голову. На самом деле ему не нравилось, когда трогали его волосы, по крайней мере, когда это делали его дедушка и отец. Да, точно, особенно они. А когда так делала София, он не имел ничего против. Как странно. Он должен был сделать над собой усилие и сыграть как можно лучше эту пьесу, несмотря на то, что всё равно думал, что Моцарту следовало бы ускорить темп. «Но раз уж ей нравится так, то есть, Моцарту так нравилось...», — думал он про себя. В течение четырёх страниц он был очень собран и не сделал почти ни одной ошибки.